Продолжение. Начало здесь.

Из детских поездок с родителями на юг, к побережью Цемесской бухты, Мире ярче всего запомнилось упругое солёное море, властно утаскивающее на глубину (не хочешь, да начнёшь яростно грести руками-ногами, не поддаваясь тягучим волнам), немилосердно палящая жара и напитанные солнцем мясистые помидоры – с сахаристой мякотью, вкуснющие до невозможности, весело брызжущие сладким соком.

Отправляясь на Суджукскую косу, помидоров этих всегда брали с собой целую корзинку, вместе с ноздреватым хлебом, свежим адыгейским сыром, хрустящими огурцами, прохладным лимонадом и целым пакетом глянцево-бордовой черешни – объедались витаминами от пуза. Сметали все припасы подчистую после самозабвенного бултыханья в прозрачной морской воде, ритмично перекатывающей гладко отшлифованную прибрежную гальку.

Ох, какое же это наслаждение – выбежать из солёного моря на раскалённый от солнца берег, допрыгать, обжигаясь ступнями о горячие камни, до спасительного покрывала, а затем, обернувшись махровым полотенцем и дрожа на ветру, впиться зубами в пухлый, сияющий в солнечном свете бок помидора, напитанного жирными соками плодородной земли, солнечным теплом, душистыми ароматами южной ночи и бурными ливнями, несущими с собой озоновую свежесть! Как это безумно вкусно - наполнить томатной сладостью рот и, прикрыв от удовольствия глаза, медленно глотать, утоляя одновременно жажду и голод. И глазом не успеешь моргнуть, как весь сок уже высосан, а от «Бычьего сердца» осталась лишь сморщенная кожица с остатками мякоти. А ведь он только что был такой огромный, спелый, сочный, брызжущий жизнью! Пара глотков - и всё, что осталось от писаного красавца – жалкая оболочка, которую и есть-то не хочется.

Именно таким высосанным помидором чувствовала себя Мира после разговора с бывшим женихом. Вот всплыло в голове это детское воспоминание, и совсем стало невесело.

Вроде, пообщались-то всего несколько минут, но куда девались силы? Вываливаясь на мороз, бедолага ощущала себя совершенно разбитой – словно не богемский колокольчик только что раскокали, а её саму.

С облегчением плюхнулась на пассажирское сиденье – какое счастье оказаться среди своих!

В тёплом, комфортабельном джипе замгенерального можно выдохнуть после тяжёлого разговора и отпустить напряжение. Здесь, в ароматном, чистом салоне с тихо журчащей музыкой, ни от кого не надо защищаться и держать оборону. Здесь можно не ждать подвоха из-за угла и нет нужды собирать всё мужество в кулак, лишь бы не расклеиться в ответственный момент. Оттого и накатывает приятное ощущение защищённости, как дома.

Вячеслав Михайлович окинул Иевлеву М.М. сметливым прищуром, про себя подметив её бледность и горестный излом бровей. Осторожно поинтересовался, пуская машину по накатанной колее к Троицкому проспекту:

- Что-то случилось?

Мирослава помотала головой, опустив глаза:

- Нет-нет. Всё в порядке. Спасибо, что подождали.

Водитель не стал донимать новенькую расспросами, но и оставлять её наедине с горькими раздумьями не счёл разумным:

- Алексей Владимирович звонил. Он ждёт вас на обед.

Тактика сработала безотказно – длинные девичьи ресницы вспорхнули, как крылья бабочки, в изумлённых глазах отразилась хрустальная голубель январского неба, пронизанного морозным солнцем.

- Меня? На обед?! – Мира так удивилась, что моментально забыла и про душевную агонию, вызванную тяжёлым инцидентом, и про безвозвратно утраченный колокольчик, отныне ставший невольной ассоциацией треснувших по швам отношений.

- Ну да. До обеда ещё есть время, но Алексей Владимирович попросил нас приехать пораньше.

Алексей говорил, что покажет новенькой ресторан, но Мира никак не думала, что им ещё и столоваться придётся вместе.

Но ей уже представились удивительные бархатные глаза Ламброса, опушённые длинными, густыми ресницами, его чёрные брови вразлёт, внимательный взгляд, проникающий в самую душу… И сердце забилось чаще, разгоняя кровь по венам, возвращая жизненные силы обесточенному телу…

Из какого-то неведомого истока потекла чистая энергия, освежая пространство, возвращая желание жить и улыбаться.

И Мира заулыбалась. Губы порозовели, лоб разгладился, в лазоревых глазах расплескалось радостью бескрайнее небо. А в животе хитрая лисичка махнула щекотно хвостом цвета закатного солнца:

Продолжение здесь.

Предыдущая глава.

Навигация по каналу.