Продолжение. Начало здесь.

Вокруг было слишком тихо и темно. Лёгкая дрожь пробежала по телу, отчего волоски на руках приподнялись. Келлик неуверенно шагнул в темноту, ему стало не по себе от странного ощущения нереальности происходящего.

Леденящий холод белёсым туманом прокрался под просторную белую рубашку, мальчишка начал замерзать.

- Квентор! Мама! Папа! – негромко позвал он всех по очереди.

От смутного предчувствия беды засосало под ложечкой:

Келлик двинулся вперёд по сумеречному пустырю, вышел на незнакомую улицу. Странный город… Ни одной живой души вокруг, только заброшенные дома тоскливо пялятся на него чёрными глазницами окон. Ветер уныло завывает в переулках, гоняя пыль вдоль широких улиц. Небо покрыто мглой, ни Луны, ни звёзд не видно в густом мраке.

Келлик медленно брёл вдоль дороги, настороженно оглядываясь, то и дело оборачиваясь - его всё время преследовало ощущение, что за ним наблюдает кто-то невидимый... Тревожное ощущение усиливалось с каждым шагом, чьи-то злобные глаза сверлили его сзади, буквально прожигая дырку между лопаток.

Мальчик обернулся снова, и снова... никого, лишь чёрные деревья, пустынная улица и заунывный ветер...

Пытаясь уйти от невидимого преследователя, Келлик нырнул в близлежащий переулок, прошёл через приоткрытые скрипучие ворота за одним из старых заброшенных домов.

За воротами его взору открылась широкая аллея, по обеим сторонам которой росли могучие деревья. Толстые кряжистые стволы их не обхватить и вдвоём. Высоченные кроны соединялись над головой в непроглядный шатёр. Деревья величаво раскачивались на ветру, их листья блекло мерцали в темноте, словно миллионы миниатюрных зеркал. Они шелестели в такт движениям раскидистых ветвей, и сначала Келлику слышался лишь привычный шорох листвы. Однако, пройдя несколько шагов, он уловил в их шёпоте одно и то же слово, повторяемое многократно: «Проснись… проснись…».

Келлик пытался крикнуть: «Да не сплю я!», но вместо этого лишь беззвучно открывал рот, не произнося ни звука, и это испугало мальчика ещё сильнее. Капли холодного пота скатились по лбу, а ноги сами ускорились, почти перейдя на бег.

Ветер завывал всё сильнее, деревья не шептали больше, а угрожающе скрипели чёрными ветвями, и в этом скрипе невозможно было разобрать ни слова, хотя порой казалось, они стонали: "Беги, беги!"

Аллея увлекала мальчика всё дальше и дальше, ветви больно хлестали по голове, по щекам, по плечам, и не было от них спасения. Ураганный ветер сбивал с ног, забрасывал песком глаза, и Келлику казалось, что не будет конца этой пытке.

Но вот впереди замелькали приветливые огоньки окон.

Наконец, ветви раздвинулись, и взгляду Келлика предстал старинный особняк, поросший плющом, с готическим башенками, упиравшимися в чёрное небо. Ярко освещённые окна радушно светились в темноте, приглашая усталого путника войти и отдохнуть. Из дома лилась негромкая музыка. Печальная мелодия звучала так чарующе, а Келлик был так измучен и напуган, что ему хотелось лишь скорее оказаться внутри, поближе к домашнему теплу, больше ничего.

Из последних сил мальчик доплёлся до дома, едва передвигая ноги от усталости. Он уже протянул руку, чтобы взяться за витые кованые перила парадной лестницы, как вдруг сзади раздался свирепый звериный рык и чьё-то хриплое дыханье.

Келлик обернулся и завопил от ужаса: за ним по пятам во весь опор неслись два огромных чёрных монстра со светящимися косматыми гривами и злобно оскаленными мордами. Мальчик подпрыгнул на месте, и, словно в замедленной съёмке, одним затяжным прыжком достиг крыльца, потянул кольцо-ручку на себя, шагнул внутрь и захлопнул спасительную дверь прямо перед зловонными раскрытыми пастями чудовищ.

Что-то странное случилось в тот же миг, как закрылась дверь. Едва различимая крылатая тень стремительно пронеслась по дому, гася горящие повсюду свечи и огонь в камине.

Дом погрузился в зловещий мрак. Музыка стихла.

- Подойди ко мне… - раздался откуда-то сверху сдавленный страшный голос, напоминающий шипение змеи. Голос этот, прокатившись под сводами здания, оглушил Келлика - у него заложило уши, а ноги вдруг ослабли так, что он чуть не упал.

Заткнув уши пальцами, Келлик поднял голову, пытаясь рассмотреть говорящего. У подножия высокой мраморной лестницы в центре гигантского холла, возвышалась огромная фигура в чёрном плаще, длинные полы которого развевались от задувшего из всех окон сквозняка.

- Кто вы? – превозмогая тошнотворный страх и нарастающую ноющую боль в голове, простонал мальчик.

- Я – Роуэн ван Грув, владыка Великой Пиктории, а скоро и всего остального мира. Подойди. Отдай мне то, что тебе не принадлежит. Верни Центалион.

- Центалион? Если вы про Z-07, то у меня его с собой нет.- Голова Келлика раскалывалась от нахлынувшей боли, он зажмурился, зажав виски ладонями, и вдруг почувствовал в правой руке приятную прохладу металла.

- Лучше не играй со мной в эти игры, ты всё равно проиграешь.– Подавляющий волю голос пикторийца стал вкрадчивее, а оттого ещё страшнее.

- Но Z-07 не позволяет никому дотрагиваться до себя, кроме меня.

- Мне он подчинится. Подойди и отдай мне Центалион. Я приказываю!

- Вы мне не начальник, чтоб приказывать! Z-07 отдать не могу, он мне нужен. И вообще мне здесь не нравится. Я ухожу. - Келлик развернулся и, едва передвигая налившиеся свинцом ноги, которые теперь весили, казалось, не меньше тонны, уже почти добрался до двери, как ван Грув издал такой оглушительный рёв, что стёкла в окнах особняка полопались и со звоном осыпались на пол. Мальчик упал на колени, зажав уши руками. Ему показалось, что из глаз его посыпались искры – такая дикая боль пронзила всё тело.

- Ослушаешься меня - пожалеешь, - прошипел ван Грув, протягивая к Келлику руки.

- Ты не понимаешь, глупый мальчишка, что ты обречён: рано или поздно Центалион убьёт тебя, как убил многих. Он будет медленно высасывать твою душу, а когда ему уже нечем будет питаться, ты станешь ему не нужен, и он избавится от тебя. Верни его мне, пока не поздно, и я никогда больше не потревожу тебя. Но горе тебе, если встанешь мне поперёк дороги, слышишь? Приказываю тебе, отдай Центалион, иначе умрёшь в муках!

Всё страшнее и оглушительнее оглашало своды зала зловещее шипение: «умрёшь, умрёшь…»

Противные костлявые руки уже дотянулись до Келлика, коснулись края его куртки. Мальчика от страха бил озноб, он уже готов был швырнуть Z-07 в отвратительную, шарящую по его рукаву, ладонь владыки Пиктории, но в этот момент ван Грув подался всем телом в нетерпении вперёд.

Тогда серые, сморщенные пальцы чудовища сомкнулись на правом запястье мальчика. Руку словно пронзило тысячью раскалённых игл, Келлик закричал, что есть сил. Почти теряя сознание от боли, левой рукой он схватил Z-07, и вонзил его ребром в жуткую лапу ван Грува.

Раздался треск, полыхнуло пламя. Обрубок руки злодея, дымясь, и бешено извиваясь в агонии, упал на пол, разбрызгивая вокруг себя зловонную зеленоватую жидкость. Пикториец издал леденящий кровь вопль, а из Z-07, упавшего на пол и яростно закружившегося вокруг своей оси, вдруг вырвался сноп слепящего света. Разрядом молнии ударил он в злодея, и отшвырнул его, охваченного синим пламенем, вверх по мраморной лестнице, пробив им стену особняка.

Не теряя ни секунды, Келлик схватил Z-07 и выбежал из дома.

Кинувшиеся к нему навстречу монстры тут же получили разряд из мощного оружия, имя которому, как оказалось – Центалион. Поскуливая, они сжались в жалкие комки и покатились по траве, всё уменьшаясь в размерах, тая на глазах.

Продолжение здесь.